Неточные совпадения
Выскакивая на середину комнаты, раскачиваясь, точно пьяный, он описывал в воздухе руками круги и эллипсы и говорил об обезьяне, доисторическом
человеке, о механизме Вселенной так уверенно, как будто он сам создал Вселенную, посеял в ней Млечный Путь, разместил созвездия, зажег солнца и привел в движение
планеты.
И если вспомнить, что все это совершается на маленькой
планете, затерянной в безграничии вселенной, среди тысяч грандиозных созвездий, среди миллионов
планет, в сравнении с которыми земля, быть может, единственная пылинка, где родился и живет
человек, существо, которому отведено только пять-шесть десятков лет жизни…
Ее писали, как роман, для утешения
людей, которые ищут и не находят смысла бытия, — я говорю не о временном смысле жизни, не о том, что диктует нам властное завтра, а о смысле бытия человечества, засеявшего плотью своей нашу
планету так тесно.
Для образованного
человека это явление сложное: осколок астероида, случайно вошедший в сферу земного притяжения, раскалившийся от трения о воздух, горящий за счет кислорода воздуха, метеорное железо, космическая пыль… Падение их на Землю в течение многих веков должно влиять на объем, вес и плотность ее, а всякое малейшее изменение в этом направлении влечет изменение в движении ее и рефлектирует на движении других
планет и т.д.
— Чем труднее задача, тем приятнее победа, — заметил Вершинин. — Вам, Сарматов, как
человеку, знакомому с небесными светилами, нетрудно уже примениться к земным
планетам, около которых приходится теперь вам вращаться наперекор законам небесной механики.
Безмерное и бесконечное так же необходимо
человеку, как и та малая
планета, на которой он обитает…
Вся
планета, со всем, что на ней, без этого
человека — одно сумасшествие.
Бывают такие люди-дополнения, смысл существования которых выясняется только в присутствии их патронов: люди-дополнения, как
планеты, в состоянии светить только заимствованным светом.
Нельзя вообразить себе
людей, более непохожих между собою, как те, которые сидели с Домной Осиповной, и те, которые окружали Бегушева: они по нравственному складу как будто бы были существами с разных
планет, и только граф Хвостиков мог витать между этими
планетами и симпатизировать той и другой.
Истина не нужна была ему, и он не искал ее, его совесть, околдованная пороком и ложью, спала или молчала; он, как чужой или нанятый с другой
планеты, но участвовал в общей жизни
людей, был равнодушен к их страданиям, идеям, религиям, знаниям, исканиям, борьбе, он не сказал
людям ни одного доброго слова, не написал ни одной полезной, непошлой строчки, не сделал
людям ни на один грош, а только ел их хлеб, пил их вино, увозил их жен, жил их мыслями и, чтобы оправдать свою презренную, паразитную жизнь перед ними и самим собой, всегда старался придавать себе такой вид, как будто он выше и лучше их.
И
человек тогда душою вольной
Равно любил бы весь широкий мир,
Отечеством бы звал не только землю,
Он звал бы им и звезды и
планеты!
Изливал он елей и возжигал курение Изиде и Озири-су египетским, брату и сестре, соединившимся браком еще во чреве матери своей и зачавшим там бога Гора, и Деркето, рыбообразной богине тирской, и Анубису с собачьей головой, богу бальзамирования, и вавилонскому Оанну, и Дагону филистимскому, и Арденаго ассирийскому, и Утсабу, идолу ниневийскому, и мрачной Кибелле, и Бэл-Меродоху, покровителю Вавилона — богу
планеты Юпитер, и халдейскому Ору — богу вечного огня, и таинственной Омороге — праматери богов, которую Бэл рассек на две части, создав из них небо и землю, а из головы —
людей; и поклонялся царь еще богине Атанаис, в честь которой девушки Финикии, Лидии, Армении и Персии отдавали прохожим свое тело, как священную жертву, на пороге храмов.
Екатерина, Законодательница и Монархиня, подобно Петру, образовала
людей — но сии
люди жили и действовали Ее душою, Ее вдохновением; сияли заимствованным от Нее светом, как
планеты сияют от солнца...
Ведь для нас все эти
люди — существа совершенно с другой
планеты, с которыми у нас нет ничего общего, даже в самом понятии о здоровье.
— Да на нем
люди есть! — воскликнул Горчаков. — Ей-богу, есть! Мне Иван Степаныч рассказывал — на всех
планетах есть
люди, на солнце и на месяце! Право… А может, ученые и брешут, нечистый их знает! Постой, никак лошадь стоит! Так и есть!
Обитатели земной
планеты находятся еще в таком состоянии нелепости, неразумия, тупости, что каждый день читаешь в газетах рассуждения правителей народов о том, с кем и как надо соединиться для того, чтобы воевать с другими народами, сами же народы при этом позволяют своим руководителям располагать ими, как скотом, ведомым на бойню, как будто жизнь каждого
человека не есть его личная собственность.
Мы занимаем остров, на котором живем трудами рук своих. Разбитый в кораблекрушении моряк выброшен на наш берег. Имеет ли он такое же, как и мы, естественное право на том же основании, как и мы, занимать частицу земли для того, чтобы кормиться на ней своим трудом? Казалось бы, право это несомненно. А между тем сколько
людей рождается на нашей
планете — земле, которым живущие на ней
люди отказывают в этом праве.
Жители «
планеты Сириус», куда попал во сне «Смешной
человек» Достоевского, —
люди «невинные и прекрасные», — «зная столь много, не имеют нашей науки….
И тотчас же звери покинули его и отошли прочь. Мудрый зверь остался один. Не пришлось ему сыграть среди зверей роли, которую сыграл смешной
человек Достоевского среди блаженных
людей планеты-двойника. И подумал мудрый зверь...
Окончив с землей, он пустился путешествовать по мирам и носил за собою слушателей, соображал, где какая организация должна быть пригодною для воплощенного там духа, хвалил жизнь на Юпитере, мечтал, как он будет переселяться на
планеты, и представлял это для
человека таким высоким блаженством, что Синтянина невольно воскликнула...
— Так, пустое. Не забывайте, что я пришелец с другой
планеты и только знакомлюсь с
человеком. Так как же мы поступим с этой
планетой, Магнус?
Вообразите, что я пришелец с какой-то другой
планеты, с Марса, например, и теперь хочу самым серьезным образом проделать опыт
человека… это очень просто, Магнус!
— Ну, вот… — Леонид шел, качая в руке винтовку. — В банкирском особняке, где я сейчас живу, попалось мне недавно «Преступление и наказание» Достоевского. Полкниги солдаты повыдрали на цигарки… Стал я читать. Смешно было. «Посмею? Не посмею?» Сидит интеллигентик и копается в душе. С какой-то совсем другой
планеты человек. Ну, вот сегодня, с махновцем этим… Ты первого
человека в жизни убила?
Правда, что все это было в старину, когда и камни в недрах земли, и
планеты в выси небесной — все были озабочены судьбой
человека, а не нынче, когда и в небесах горе, и под землею — все охладело к судьбе сынов человеческих и несть им оттуда ни гласа, ни послушания.
Дарвин показал, что
человек не есть абсолютный центр этой скромной
планеты земли: он — одна из форм органической жизни на земле, той же природы, что и другие формы, один из моментов эволюции.
Но мало было для нее, что она увековечила мысль, освободила ее от кабалы давности, от власти папизма, дала
человеку на морях неусыпного вожатого и свела для него громовержца на землю; мало, что подарила человечеству новый мир на его родной
планете; нет, эта всепожирающая пытливость ума захотела еще завоевать небо и похитить у него тайны, никому и никогда не доступные.
Среди
людей он был одинок, словно
планета среди
планет, и особенный, казалось, воздух, губительный и тлетворный, окружал его, как невидимое прозрачное облако.
Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного
человека, точно так же, как открытие законов движения
планет стало возможно только тогда, когда
люди отрешились от представления утвержденности земли.
Но между
человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и
человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между
людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и
планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее и других
планет.